Юрист ЦЛП Павел Кантор: давайте развивать «работу со случаем» в каждой сфере

Когда появляется «работа со случаем», соответствующие социальные координаторы начинают действовать и вступают в отношения друг с другом, с клиентами (получателями помощи), с различными ведомствами. В связи с этим возникает вопрос: какие правоотношения соответствуют этим социальным отношениям?  Подробный рассказ юриста правовой группы Центра лечебной педагогики Павла Кантора (доклад на конференции «Социальная работа со случаем в современных условиях» в Свято-Филаретовском институте):

«Я бы хотел сегодня поговорить о вполне понятной и довольно очевидной проблеме. Когда появляется «работа со случаем», соответствующие социальные координаторы начинают действовать и вступают в отношения друг с другом, с клиентами (получателями помощи), с различными ведомствами. В связи с этим возникает вопрос: какие правоотношения соответствуют этим социальным отношениям, которые формируются на наших глазах? Какие закрепленные в нормативной базе правила применяются к этим социальным отношениям и регулируют права и обязанности субъектов, вовлеченных в эту «работу со случаем»? Иными словами, существует ли легальное определение в законодательстве таких социальных отношений, как «работа со случаем», «социальные координаторы», «куратор случая», менеджер, который ведет «работу со случаем», и так далее?

И здесь необходимо сказать, что в настоящий момент в действующем законодательстве таких определений нет. Сейчас некоторые, особенно практики, скажут: «Погодите, но как же?!». Да, я знаю, где эти термины упоминаются, но если мы говорим про федеральное законодательство, которое устанавливает базовые правила деятельности как ведомств и организаций, так и граждан, и регулирует их отношения, то на этом уровне не существует понятий «работа со случаем», «социальный координатор» и т.д. (будем говорить для простоты «социальный координатор»).

Хорошо это или плохо? Это нормально, потому что всегда в истории происходит так, что сначала возникают какие-то отношения, какие-то социальные или экономические явления, а потом возникает необходимость описать их нормативно, закрепить их в законодательстве, чтобы в дальнейшем использовать эту правовую базу, разрешать возникающие споры и так далее. В каком-то смысле это хорошо – в том положении, в котором мы находимся, мы можем поразмышлять, по какому направлению мы пойдем, каким образом мы можем и каким образом логично и правильно будет зафиксировать понятие «работы со случаем» в законодательстве. Сейчас это вопрос. Я готов выслушать альтернативные точки зрения – то есть я хочу в первую очередь инициировать дискуссию, а не предложить свое видение.

 Я думаю, что есть два основных направления, по которым может пойти мысль и вообще законотворчество в вопросе «работы со случаем». 

Первый вариант: мы можем закрепить «работу со случаем» как самостоятельный правовой институт, который не находится в рамках какого-либо ведомства, не подведомственен какому-то конкретному федеральному органу исполнительной власти, носит межведомственный или вневедомственный, метаведомственный характер и не находится внутри какого-то конкретного бюджета, ведомственного или регионального, а имеет какое-то отдельное специальное финансирование.

Почему такой подход может иметь право на существование? И более того, почему первая возникающая мысль склоняет нас именно к этому подходу? Потому что есть общие принципы ведения случая. Из чего складывается «работа со случаем»? Она начинается с обращения за помощью. После этого что происходит? Признание нуждающимся в помощи, и мы видим, что у нас в разных правовых институтах и в разных отраслях социального законодательства этот принцип проводится. Если речь идет об инвалиде, то его признает инвалидом медико-социальная экспертиза. Если речь идет об обучающемся с ограниченными возможностями здоровья, который обращается за помощью, то его признает таковым психолого-медико-педагогическая комиссия (ПМПК). Если речь идет о человеке, нуждающемся в социальном обслуживании, то уполномоченный орган системы социального обслуживания, уполномоченная организация признает его нуждающимся в социальном обслуживании. Если речь идет о паллиативном пациенте, то консилиум врачей или, в отдельных случаях, онколог признает его нуждающимся в паллиативной помощи. То есть принцип один: сначала человек признается нуждающимся.

 
Потом...

 

Естественно, возникает вполне понятное желание – не прописывать эту цепочку отдельно в разных законодательствах, а объединить это в некую систему единого окна, где любой человек, независимо от того, к какой категории он относится (инвалид, ребенок-сирота, обучающийся с ограниченными возможностями здоровья, просто престарелый и нуждающийся в уходе, лицо с психическим расстройством, паллиативный пациент), обращается в одно окно, где он попадает вот на этого социального координатора, на это ведение случая, который проведет его по всем этапам, рассмотрит вопрос о признании его нуждающимся, определит для него его индивидуальный перечень мероприятий, поможет ему определить исполнителей этих мероприятий, осуществить контроль за исполнением и так далее. То есть не дробить этот единый подход по разным законодательствам, если, в принципе, логика говорит нам о том, что мы можем это объединить в одну общую модель.

Но здесь я хочу сказать, что на самом деле мы видим, что

 
у разных групп нуждающихся в помощи есть свои «лоббисты»...

 

Если мы обратимся к международному опыту, то там, насколько я могу судить, не существует какой-то системы единого окна, единого входа и единой модели для всех категорий нуждающихся, а, наоборот, существует свое специфическое законодательство, своя специфическая система сервисов для разных категорий нуждающихся в помощи.

Отсюда получается, что второй вариант нормативного закрепления – рассмотрение «работы со случаем» как технологии социальной работы, которая применяется в разных правоотношениях: в рамках системы образования, в рамках реабилитации и абилитации инвалидов, в рамках паллиативной помощи, социального обслуживания, социальной поддержки лиц с психическими расстройствами и так далее. Внутри всех этих отдельных правоотношений и систем нормативного регулирования мы можем внедрить и описать «работу со случаем» и роль социального координатора как отдельный нормативный институт.

Это два возможных подхода. Может быть, есть еще какие-то подходы по нормативному закреплению – было бы интересно услышать, какие есть мнения по этому вопросу.

Если мы обращаемся ко второму варианту, то можно посмотреть на действующее законодательство с этой точки зрения. Что мы видим?

 
В социальном обслуживании:

 

 
В системе долговременного ухода:

 

 
В паллиативной помощи:

 

 
При работе с детьми, в том числе в образовании:

 

Социальное обслуживание, долговременный уход, паллиативная помощь и система образования – это, конечно, не единственные отрасли законодательства, в которых «работа со случаем» так или иначе упоминается. В Законе о психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании тоже написаны некие общие слова о необходимости широкой межведомственной помощи в реабилитации  лиц с психическими расстройствами. Но, к сожалению, здесь это осталось на уровне каких-то общих деклараций. В реальности система психиатрических служб, которая у нас существует, никакой «работы со случаем» не ведет, а в лучшем случае пытается управиться с чисто медицинским аспектом проблемы. А концепция психического здоровья, которая должна была бы заложить основы реформирования этого подхода, так и не принята...

В разрабатываемой и принимаемой концепции реабилитации инвалидов тоже сказаны правильные слова про межведомственный подход, но опять-таки это всего лишь концепция. Как я уже сказал, концепции, типовые модели, методические рекомендации и тому подобные нормативные акты хороши в том смысле, что они ориентируют людей на правильное представление о работе, но задачи нормативного закрепления «работы со случаем» и понятия «социального координатора» эти документы не решают. Соответственно, это задача, которую надо решить.

Какие можно сделать выводы?

Во-первых, даже там, где сейчас в законодательстве «работа со случаем» нормативно закреплена или описана, недостаточно закреплен или совсем не закреплен «социальный координатор» как лицо, отвечающее за это межведомственное взаимодействие и за конечный результат. В социальном обслуживании и паллиативной помощи мы должны были бы в законодательстве подчеркнуть и отдельно описать эту фигуру, чтобы приблизить нормативное регулирование «работы со случаем» к нашему представлению о нем.

А во вторых в нашей ситуации я считаю более перспективным второй подход: специалисты из разных сфер (социальное обслуживание, образование и т.д.) должны обучаться соответствующим навыкам и технологиям работы и применять их на своих рабочих местах в рамках тех правоотношений, того правового регулирования, в которое они помещены. На мой взгляд, именно с этим связаны возможные перспективы «работы со случаем» в нашей стране. А не с созданием какого-то специального «института социальных координаторов» или специальной службы «работы со случаем». Вместо этого мне представляется более правильным и разумным готовить специалистов по «работе со случаем» внутри образования, здравоохранения, социального обслуживания, работы с детьми и так далее.

Категория:

Добавить комментарий

Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии